На протяжении трех десятилетий, с той самой поры, как появился этот пруд на карте Воронежской области, приезжаю на него порыбачить. Езды-то до него всего ничего – каких-то сорок минут от дома. Не мал и не велик водоем тот, по прозванию Новый, километра полтора по длинке и в самом широком месте не более двухсот метров, да вот глубины от центра до плотины приличные – десяти-пятнадцатиметровые.
Одна незадача. Время от времени страдает пруд от природных или человеком созданных катаклизмов. То со свинофермы фекалии в воду попадут, умертвив всех обитателей, то пьяный механизатор опрокинет свой “драндулет” с цистерной аммиака… Самое безобидное, когда открывали шлюзы из-за боязни прорыва запруды и подтопления ниже находящегося поселения, но рыба-то уходила вместе с потоком в соседнюю речку…
Как говорится, нет худа без добра. Почти полное исчезновение ихтиофауны приводило к бурному росту кормовой базы: водных личинок насекомых, мелких рачков, нитчатых водорослей и… как следствие – на второй-третий год после очередного “происшествия” резкая вспышка численности рыбьего населения.
Знаю о том и всегда отслеживаю ситуацию. Коль не прозеваю момент, всегда возвращаюсь с богатыми уловами.
На второй год после “замора” “дуром” идет сто-двухсотграммовый карась. Следующий сезон преобладают полосатые разбойники – окуни, зато нередки в прилове килограммовые и поболее сазачики. Потом же все своим чередом: размножившиеся плотва, уклейка и верховка просто не дают подойти крупняку к наживкам, и рассчитывать на приличный улов не приходится…
В последние годы из вод этого пруда стал вылавливать совсем неординарные экземпляры. Подъемником извлекал уклеек, предназначенных для живцовой насадки, с огромными выпученными глазами размером с копейку советских времен, под стать тем, что у аквариумных телескопов. Да только китайцам понадобилось вывести эту породу декоративных рыб из серебряного карася не одно столетие, а здесь за какие-то годы аномалия возникла. Была б одна-две рыбешки, можно бы списать на естественную мутацию, а тут – десяток за один подъем “паука”. Ладно, с этой нетрадиционной мелюзгой, не столь быстрой из-за дополнительного сопротивления при плавании, хищники быстренько справятся. Немало в пруду окуня и мелкой щуки, а вот как быть с крупным карасем, коль среди его популяции появилось немало иного рода уродцев?
Нынешнее лето преподнесло на этом искусственном водоеме новые сюрпризы. Жара уменьшила его акваторию, что повлекло обмеление и подсыхание исконных мест кормежек карасей меж стеблевых зарослей рогоза и тростника, да и ряска – излюбленная его пища, оказалась на усыхающих илистых отмелях, соседствуя с погибающими бокоплавами-“бормышами”.
…Начался “жор” карася для меня, изучившего пруд досконально, совсем в нехарактерных для его питания местах. На перепаде глубин, при отсутствии какой- либо подводной растительности.
Приякорил лодку-резинку на намытой половодьем отмели, чуть ли не в центре пруда, ниже свала. Глубина с полутора метров падает до трех. Вот на этом перепаде-гребне начал брать карась. Немало пришлось поработать на зорьке веслами в поисках клевого места. Червь, тесто – без разбора хватала насадку рыба.
Поймал – в садок, некогда ее особо разглядывать, азарт рыбацкий затмевает созерцание. Во время сильного клева забываешь даже про то, что одна боковина лодки подтравливает, что пора бы ее подкачать, и в явь окунаешься, когда забортная вода начинает подмачивать штаны… Караси попадались отменные – от трехсот до пятисот граммов. А клев был таков, что едва успевал управляться с одной удочкой. Лишь солнце, поднявшееся в зенит, да садок шнуром своим от тяжести пойманного, накренивший утлое суденышко, заставили прекратить столь прекрасное для души действо…
Задача рыбака – привезти солидный улов, чтоб родичи порадовались, а жены смогли довести пойманное до кулинарной кондиции.
…Слышу из кухни голос супруги, чистящей карасей.
– Иди скорей, какие-то рыбины непонятные попадаются.
– Надо же, – думаю, – такую приятную придиванную истому поломала. Но на зов все ж откликнулся.
Увиденное поразило. Каждый третий карась был неординарен. Отличался длинным веерообразным хвостовым плавником, а нижний, ну прям, как у морских летучих рыб, отличалось размерами и другое их “оперение”. Внешние признаки уродства сказались и на внутреннем содержимом. Столь костлявой рыбы я во век не едал. Вся мышечная ткань была пронизана мелкими колючими и не подверженными размягчению при прожарке косточками. Хорошо, что не все эти мутанты пошли на сковородку, а вот после завяливания они оказались вполне неплохим дополнением к пиву…
На ближних прудах, образующих единый каскад на когда-то зарегулированной малой речушке, подобных лупоглазых уклеек или длинноплавниковых карасей отродясь не лавливалось. Вот тебе и результат человеческой деятельности на конкретном водоеме, на беду свою находящемся в глубокой лощине, и вся нечисть с окрестных полей и ферм с талыми водами попадает в него.
P.S. На фотографии хорошо видны отличия обычных карасей от мутанта (в центре).
Свежие комментарии