Надоело ловить плотву. Достиг успехов и одновременно понял, что это не гарантирует результат. Если она есть, то уверенность в улове подтверждается делом, а вот если нет, то зазвать ее не удается несмотря на старания и ухищрения. В общем, надоело.
Ситуация на льду сложилась не самая выигрышная. Оттепель и снег немного слежался, сугробы меньше, но повсеместно появилась вода под снегом. Ходить не весело. Спасают натоптанные тропинки, они позволяют пройти несколько метров без провалов. Хотя тропинки эти для меня тоже чреваты. Оба коленных сустава страдали на футболе, и при такой неравномерной ходьбе это сказывается. Все время в напряжении.
Но ехать надо. Жерлицы уже заросли паутиной, мысок в Мелькени окучивают другие, более молодые и менее ленивые. Но решено. Едем биться за мысок. Едем рано, практически ночью, но выпало сантиметров десять снега, и, во-первых, не разгонишься, а во-вторых, сугробы на эти десять см выросли. А идти там с километр, и тропинок никто не обещал. Если и были, то спрятались под новым снегом. По делам заехали в Мензелинск и в итоге на место приехали традиционно, последними. Всю дорогу я терпел, чтобы не накаркать, но не помогло. Вокруг нашего мыска рой рыболовов. А запасного аэродрома нет.
Сидим в машине и грустно смотрим на лед. Решаем проехать дальше и посмотреть, что происходит в конце деревни. Зачем едем, еще не знаем. Там и мест-то заветных нет. Но приехали. Машин, как на распродаже, места не найдешь, где поставить. Но приткнулись. А дальше-то что? Куда? Зачем? Из знакомого только Фоминское место, где он балансирил окуней, но у нас другие снасти и другие планы. Но других вариантов просто нет. Идем по чьим-то следам. Тяжело. Васильич с ледянками, а я с коленями. Впервые начинаю отставать, но причиной тому дискомфорт в левом колене. А он ведет все-таки на Фоминское место. Думает, что там его ждет живец.
Первые разногласия. Ходить совсем не хочется, но и выставляться тут не желательно. Километры изнасилованной жерличниками межи. Для щуки это должно быть зоной ужаса, ледовым побоищем. Не хочу тут ловить, точнее, может, и хочу от усталости, но без надежд и без энтузиазма. Справа и слева флажки уже колосятся. Не в смысле поклевок, а в процессе установки. Лед толстый, под снегом вода.
Выручает то, что нет живца. Васильич сел у самой межи и начал таскать окуней размером с опарыша. А я уделал его первым же опусканием приманки в лунку. Самая живцовая плотвичка и… И все. Больше ни поклевки. Это хорошо. Значит, есть надежда уйти по Ику вверх и там осесть. Противоречу сам себе. Ходить не хочу, но уйти туда готов. Там все понятнее. Там не аэродром, не коммуналка, а отдельные бухточки, идеально подходящие для жерличников. Жерличников много, но бухт в разы больше и у каждого – своя. Хрен с ним, с коленом, но туда я готов. Тем более что по Ику всегда ходить легче: снегу меньше и тропинки плотнее. На полпути Васильич вдруг предлагает остановиться на одной из отмелей, которые есть на каждом повороте реки. У меня пока никаких конкретных планов, и я охотно соглашаюсь. В таких местах я никогда не останавливался, хотя лунки там попадались.
Васильич снова сел у травы, а я метрах в десяти от него. Триумф случился сразу. Пока Васильич ловил все тех же пиписочных окуньков, которые, видать, преследовали его, я вытащил плотву, окуня, сопу и уклею. Все самого желанного живцового размера. Огляделся вокруг и обнаружил, что рядом с нами отличная никем не занятая площадка для жерлиц. Понятно, что неумеха Васильич был направлен на установку пяти жерлиц, а я остался долавливать живца.
Только он ушел, как картина поменялась. Начала попадаться другая рыба. Сначала крупная сопа, а потом горбач на 300 граммов. Потом еще один чуть поменьше, крупная густера. Такой расклад радовал, вот только жерлицы были не при делах. Но Васильич вернулся и начал подбирать добрые матерные слова, чтобы оценить мой улов, а я пошел ставить жерлицы вместо него. За полкружки чая сдал в аренду свою лунку, и он на ней учился ловить рыбу. Потом вдвоем доставили ряд жерлиц и занялись душевной ловлей.
Мелочь ловилась на мотыля, а вот на опарыша и на безмотылку попадались хорошие окуни и густера. Минут через десять Васильич пошел смотреть на флажки и вернулся грустнее прежнего.
А еще через десяток минут в клеве зависла пауза, и я сказал, что пошел ловить щук. Васильич состроил гримасу, но зря. Дойдя до межи, я увидел сразу два поднявшихся флага. Один по левому флангу, второй – справа. Первая жерлица была размотана до стопора, но уклея выглядела вполне жизнеспособной, и я зарядил ее обратно. Кстати, впервые попробовали уклею в виде живца. На втором флажке оказалась щучка граммов на 800. Тем самым паутину с жерлиц мы сняли, и рыбалка стала еще симпатичнее. С учетом щуки и ершей стало уже восемь видов рыбы, и это разнообразие сопровождалось поклевками хороших окуней.
Вот только Васильич переживал свою непруху и все рвался к жерлицам. Я сдерживал его, но потом дал добро, сказав, что вот теперь пора. И он притащил щуку на 1300 г. К этому времени жерличали мы не более часа. Да и в соседнем окне жерличник пару раз бегал на поклевки. Все становилось перспективным и заманчивым. Вот только ветер крепчал и дул со стороны машины. Идти обратно по сугробам против ветра выглядело неизбежным и напрягало.
Мормышечный клев притормозил, и пришлось бурить новые лунки в поисках рыбы. Жерлицы тоже вздремнули. Но самое неприятное приготовили все-таки метеорологи. Они включили метель, вперемежку с пургой, причем, не разогревая мотор, сразу на полную мощность. Лунки и жерлицы замело влет, и не покидали мысли, что то же самое происходит с дорогами. Пару дней назад именно в эту деревню не смогли пробиться наши знакомые.
Картина сложилась такая: время раннее, обеденное, но дискомфорт полный и нарастающий. Жерлицы молчат, окуни попадаются все реже. Нам еще топать километра три и о тропинках думать не приходится, все замело. Мы решили, что рыбалка за пару часов из безнадежной превратилась во вполне приличную, и на этом надо заканчивать, ибо какой-нибудь недопривод, застрявший в узком заметенном тоннеле, может стать непреодолимым препятствием даже для нашего мустанга.
Вес рыбы оказался ощутимым, и с таким рюкзаком обратная дорога обещала стать экстремальной. Она и стала. Шли долго, проваливаясь почти по колено на каждом шагу. Но вопреки нехорошим мыслям и словам дошли и даже успели выехать из сугробов.
Усевшийся на уютное сидение Васильич был решителен. Из его сквернословия я понял, что больше он сюда ни ногой, будь там хоть толстолобики с тайменями. И много всякого разного, половину из которого я уже от него слышал не раз. Сам же я, немного удивленный тем, что дошел до машины, не буду столь категоричен. Конечно, с сугробами и метелями я тоже не дружу, но поблизости одна привередливая плотва, а там широкий ассортимент, и уже сегодня утром я по этому ассортименту слегка заскучал.
Свежие комментарии