Николай Красильников, г. Москва
Я сидел на берегу Аччик-куля под корявой шелковицей. Закатное солнце будто нехотя проваливалось за горизонт, тростники темнели и слабо колыхались от набегавшего со стороны степи ветерка.
Клёв только начинался. Брали в основном караси. Но минут через пятнадцать-двадцать поплавок «гусиное перо» вдруг застыл на месте. Клёв оборвался.
И тут неподалёку от меня на стебель рогоза уселся зимородок. В золотисто-голубом оперении. Глазом-бусиной покосился в мою сторону, и, видимо, приняв меня за неодушевлённый предмет, - а я сидел действительно, не шелохнувшись, - уставился в зеленоватую гладь воды.
Зудели комары. На отмели плескалась рыбья молодь.
И тут зимородок камушком плюхнулся в воду. Без брызг, без шума. Я и раньше видел, как таким способом эти птицы ловят рыбу. Долго не появлялся зимородок. Утонул, что ли? И только я подумал об этом, как он пулей вылетел из воды. Сел на пригнувшийся к воде стебель тростника и сконфуженно стал озираться по сторонам.
Тут я и заметил, что птица оказалась не только без добычи, но и… без хвоста. Зимородок отчаянно зацвиркал, словно от обиды, и зигзагообразно полетел в сторону чинков, где, видимо, находилось его гнездо.
Ну и ну! Пернатый рыболов, должно быть, сам чуть не оказался добычей змееголова, сома или щуки… Ими озеро так и кишит!
Зимородок«Индеец в перьях» - птах на камышинкеСобой украсил трепетный рассвет.Я сохраню его не на картинке,А в памяти своей на много лет.Как солнце над корявой шелковицей,И эту речку в россыпи камней.Как то, что никогда не повторится,А будет воскресать в волшебном сне.… На тормозящих нервных перекрёсткахМоей столицы, где я одинок,Гори, гори! Животворящий, блёсткий,Вишнёво-бирюзовый огонёк!
Свежие комментарии